1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17  

В ГОСТЯХ У БАБУШКИ

4. Посвящение

Когда произошедшее с Ассурой приобрело огласку, получили выговор все: и Ассура, и Панара, и Мага. Иаван, пожалев о том, что дал приют такому дикарю, как Магог, выставил его вон из шатра, предоставив, правда, возможность Маге приходить к нему, время от времени, за едой для нее самой, ее детей и своего необузданного супруга. Магог, вместе с Магой, поселился в пещере на границе обитаемых земель. Вскоре Мага опять почувствовала себя беременной, и ей пришлось оставить у Иавана своих старших детей, двойняшек Гога и Гору, и готовиться снова стать матерью, супругой и хозяйкой человеческого жилища, в подобие которого она пыталась превратить свою дикую неустроенную пещеру.

Ассуру же сегодня мать уложила спать в шатре своего отца, не покормив даже ужином, правда на это у нее были другие, особенные причины, о которых будет сказано дальше. Сама Эрида не спускала с дочери глаз и, когда та уснула, прилегла с нею рядом, прикрыв ее своим сильным, надежным телом. Ночью Ассура несколько раз просыпалась, ворочалась, стонала, звала свою мать и, обнаружив Эриду рядом с собою, засыпала опять.

Утром, едва рассвело, Эрида проснулась, оделась, подняла сонную дочь с ее ложа и, не одевая, вывела вон из шатра. На дворе их уже ждали все остальные эридины сестры, кроме Панары и Маги. Они окружили Ассуру плотным кольцом и, отягощенные различной поклажей, направились вместе с нею по узкой тропинке, ведущей от стана Абафета, мимо приозерной гряды, вверх по заросшему орешником косогору к харратским предгорьям.

Шли он долго. Было прохладно, тело Ассуры покрылось мелкими пупырышками гусиной кожи, а легкий белесый пушок на руках и ногах вздыбился, словно наэлектризованный. Ни Ассура, ни ее тетушки с утра еще ничего не ели и не пили, ибо то таинственное действо, к которому они устремлялись, должно было совершаться непременно на голодный желудок. Поэтому, когда они достигли вершины Харрата, а солнце достигло вершины своего дневного пути, уставшей Ассуре, уже есть не хотелось. Ей теперь только нестерпимо хотелось просто попить и уснуть. Когда женщины перевалили через каменистый, поросший чахлой травою гребень горы, перед ними открылась завораживающей красоты долина с извилистым ручейком глубоко внизу, а за долиной блистательная горная гряда с сияющими вершинами, покрытыми кое-где еще снегом.

Чуть внизу на пологом склоне горы покоился гигантский деревянный остов какого-то древнего сооружения.

– Вот, это ковчег, на котором наши отцы спасались от вод Великого Потопа, – произнесла Эрида с торжественностью в голосе.

Ассура, в жизни не видевшая не только какого-либо судна, но даже утлой лодчонки, сочла его больше похожим на покосившийся загон для скота, чем на сооружение, способное плыть по волнам да, к тому же, нести на себе, спасая, людей и множество груза. Часть остова была уже разобрана, но и в таком виде он производил грандиозное впечатление. Ассура тут же забыла об усталости, жажде и голоде. Она набрала в легкие воздуха и замерла в восторге.

Однако Ассуре не дали долго упиваться созерцанием рукотворного чуда, а провели сразу внутрь по полуразрушенным стланям, перекинутым от земли до покосившегося проема в нижнем ярусе. Ярусов было три: самый обширный нижний был огромен, как преисподняя, в которую, впрочем, сквозь пробоины, пустоты и щели лился отовсюду солнечный свет. На второй ярус вела лестница с выщербленными ступенями. Сам этот ярус был заметно меньше, чем предыдущий, и в нем было значительно чище и много светлее. Третий ярус был надстроен над верхней палубой, был гораздо меньше второго и, в свою очередь, делился на три помещения. В первом помещении, самом обширном, вдоль стен располагались полати для разной утвари и припасов, во втором, немногим поменьше, стояли остатки топчанов, на которых некогда почивали его обитатели, а в третьем, самом маленьком, но довольно высоком не было ничего, кроме небольшого возвышения посередине.

Туда-то, в дальний, сокровенный отдел третьего яруса, провели тетушки свою молодую племянницу и поставили ее прямо перед помостом. В дощатом потолке был проделан пролом, сквозь который в помещение лился ослепительно яркий солнечный свет и падал прямо на тело Ассуры, освещая его с ног до головы. Был полдень, стояла жара, и девочка, давно уже, не только согрелась, но, от полуденного зноя, ее загривок под волосами, шея и грудь были покрыты сверкающими бисеринками пота. Ассура обратила внимание, что белесая ткань тетушкиных туник, под грудями и на их спинах, потемнела, сделалась мокрой и прилипла к телу. А она сама уже не досадовала на то, что мать ее утром так и не одела.

Женщины разложили поклажу, среди которой оказались два бурдюка с водой и кое-какая снедь, и встали вокруг помоста. Причем, сама Каинара встала с противоположной стороны напротив Ассуры. Старшая тетушка подняла руки горе и произнесла:

– О, Великий Небесный наш Адонай, призри на наше смирение и не отринь наших смертных даров. Омой, исцели, очисти, освяти нашу сестру и благоволи ей сесть на седалище первенцев Абаноха и Абашима. Поставь ее во время благопотребное во главу сестричества дочерей Абафета. Благослови ее лоно и чрево, дабы произвело оно отрасль благоприятную, колос благопитанный, лозу благоупиваемую и не попусти на ее неоранной ниве расплодиться ни ржи, ни тли, ни засухе, ни потраве…

Еще много слов произнесла Каинара, но Ассура не могла все их осознать и запомнить. После этого Эрида и все ее сестры, сняв с себя мокрые от пота туники, взяли два бурдюка и принялись с двух сторон поливать теплой водой свои разгоряченные тела, а так же, тело Ассуры. Потом они вытерли ее насухо мягким льняным полотном, расчесали ей волосы большим костяным гребнем и, взявши под локти, как были нагие, вывели ее вон под открытое небо. Они повели ее вокруг ковчега, пританцовывая и припевая:

– Гори, огонь, да не сожги! Вей, ветерок, да не развей! Прими, земля, да отдай назад! Омой, вода, да не утопи!

Потом они развели костер и заставили Ассуру несколько раз перепрыгнуть через ярое пламя. Ассура в ужасе почувствовала, как ее нагое тело жадно лизнули горячие пурпурные языки, она услышала сухой треск за спиной, и в воздухе запахло паленой шерстью. Потом тетушки все вместе усердно дули на нее со всех сторон, потом положили в свежевыкопаную яму и засыпали по шею землей. После они опять полили ее водой и насухо вытерли ее обнаженное тело.

Вот ее опять провели в ковчег и снова поставили на тот же помост. Каинара вынула из мешка с полотнищами новенькую льняную тунику, которую все ее тетушки одновременно стали медленно надевать на Ассуру, припевая при этом:

– Огонь погаснет, тьма настанет.
Ветер повеет, облаков нагонит.
Вода набежит, жар остудит.
Земля засыплет, никто не увидит.
Ночь покроет, никто не узнает.

Наконец Эрида сама несколько раз перевязала Ассуру под грудью кожаным пояском, а Каинара, при этом, скороговоркою проговорила:

– Препояшь, мати, ея правдою, донде же Адонай препояшет ея милостию. Препояшь, мати, ея силою, донде же Адонай препояшет ея благоплодием.

Ассура многого не понимала из того, что тут поется и говорится, что над нею творят, но она ничего не спрашивала и не говорила, ибо пребывала в таком таинственном, сладко-восторженном состоянии, которое никогда еще не испытывала в жизни.

На обратном пути Каинара шла рядом с Ассурой и, кое-что, растолковывала ей:

– Ты сейчас сделалась нашей родною сестрой, то есть теперь ты нам ровня, но о том, что сегодня с тобой произошло, не должен знать никто, ни одна живая душа, кроме тех, кого ты здесь видишь. Я тебе больше скажу, со временем ты станешь самой старшей, то есть самой главной из нас вместо меня, но это будет тогда, когда я сама тебе сообщу. Тебе еще много надо будет узнать и понять, а пока тебе достаточно того, что ты уже знаешь. Не расспрашивай ни о чем никого, кроме меня, ни мать, ни, тем более, твоих тетушек. Если что хочешь, спроси у меня, но так, чтобы никто посторонний не присутствовал при этом и ничего не слышал. Особенно следи за тем, чтобы не прознали ни о чем твои тети: Сифара, Ламия и Сида. Они хоть и жены наших братьев (а Сида вообще жена Мицры, Абахамова сына), но они, по матери дочери Шаламы, а, следовательно, из племени Абашима. Со временем мы посвятим в наш союз Панару и ее будущих дочерей, но пока и ей ничего не смей говорить, хотя с нею дружбу води и будь добра и ласкова с нею.

С этими разговорами Ассура и ее тетушки дошли почти до становища Ара, но перед тем, как войти в него, Эрида заставила Ассуру все-таки снять новую тунику и надеть свою девичью хламиду.

– До времени никто ничего знать не должен, сказала она, а Ассура подосадовала, что не сможет похвастаться перед подругами облачением взрослой женщины.

БРАТСКАЯ ВРАЖДА 1. КАИНАН ПОДГЛЯДЫВАЕТ ЗА СИДОНОМ С ГОМАРОЙ >>

 

Сайт управляется системой uCoz